Шпиль
Автор: DeathHand
Хм... Вот увидел ваше комьюнити, пишу время от времени, если время найдётся. Вот это в одном конкурсе учавствовало, написано осенью.
Бескрайняя белая пустыня простиралась до самого горизонта, постепенно сливаясь с небом. Ветер гонялся по снежным барханам, заставлял их потихоньку плыть в морозном тумане. После минутного созерцания такой картины, любому путнику пришло бы в голову добавить к огню, воде и работающему человеку ещё и течение Белого Моря. Казалось, что нога человека никогда не ступала по нему, никогда не пролетала в небесах над ним птица, и единственный звук, который знает оно – вой ветра разносящийся по барханам. Между тем, именно это место носило на себе следы преступлений человечества, именно оно слышало его крик отчаяния, и погребло под собой частицу того, что люди ценили больше всего в былые дни. И вот, как в доказательство этих строк, на молочный холм выбрался, вздымая тучи мелкой снежной пыли, снегоход на воздушной подушке, а завывания ветра рассекло монотонное стрекотание двух серебристых вертолётов. Море потревожили.
- Влад, курить будешь? Вчера принесли ребятки из седьмой части – «антирадио». - Капитан Евстигнеев давно уже был на «ты» со своим экипажем, благо с боевыми товарищами повезло. Я ухватил зубами сигаретку из пачки и прикурил, не выпуская руль из другой руки, поблагодарил капитана. За его привычку носить не снимая широкие солнцезащитные очки с сеткой против пыли, мы прозвали его по-американски - «Кэп». Думаю, ему было приятно знать, что его экипаж не придумывает каких-то прозвищ для своего капитана за глаза, как это делали в некоторых машинах. Нам тоже было приятно, ведь потребности в этом не было. Нам – это мне и связисту Каспарову, или Каспару, или даже Касу, как мы его называли у себя в части. Таких весельчаков, как он рады были видеть в любой машине, поэтому мне действительно повезло при распределении дважды - первый раз – когда меня прикрепили в шестнадцатую машину, к Евстигнееву, а второй раз – когда уже к нам прикрепили Каспарова. На вид ему нельзя было дать больше двадцати пяти, хотя месяц тому назад мы с шумом отметили его третий десяток. Слегка раскосые, живые глаза с приподнятыми вверх уголками, задорно задранный кверху и с едва заметными веснушками нос, короткие чёрные волосы под цвет глаз – для меня он был и остаётся стереотипом армейского весельчака. Что до Кэпа, то тут, как мы с Каспаром любили пошутить – стоит лишь посмотреть пару десятков американских довоенных фильмов про бравых вояк, пока они ещё не сели в лужу со своими суперсолдатами – собирательный образ из них и будет нашим капитаном, главное – не забыть солнцезащитные очки с сеткой от пыли. «Настоящий кэп» - так мы говорили друг другу.
Вот снегоход остановился, было на секунду, но тут же запыхтел, опять пытаясь преодолеть непокорную вершину снежной горы, по сравнению с которым, снегоход казался маленькой букашкой, тщётно пытающейся забраться на горку по ссыпающемуся песку. Всё было так естественно, как будто действительно живое существо пыталось преодолеть вершину, напрягало все свои крошечные мускулы. И вот - оно уже наверху. А серебристые вертолёты тем временем описали по нескольку кругов по местности и, развернувшись, направились в сторону, откуда они так внезапно появились. Рокот лопастей стал понемногу стихать.
Дверь радиорубки открылась, и оттуда показалось распаренное лицо Каспара:
- Кэп, Влад, птички летят на базу – говорят горючее у них на исходе. Теперь мы будем одни на весь тридцать первый сектор.
- Хм, Каспар, только скажи ещё, что ты не ожидал от них такого. Пятый раз за зиму они у нас выкидывают такие штучки – боятся, что мотор промёрзнет. Не то, что в десятой пилоты – те и в минус сто летят, только кожухами покроют птичек. – высказал своё недовольство я, после преодоления очередного бархана, - подобные шуточки пилотов меня порядком раздражали.
- Нет, ну когда мы с такой миссией направляемся, могли бы и постараться! – Каса сегодня так и распирало от гордости за спецпоручение, которое мы получили в штабе.
- Это наводит меня на мысль, что о задании они могут вообще не знать. Возможно, им в штабе и приказали, чтоб значит, они от нас отлучились. Ведь даже если мы найдём эти останки, придётся их тарабанить к запасному складу, наверняка в штабе не хотят лишних глаз.
Объяснения кэпа показались мне не лишёнными оснований, но Каса, по-видимому, не удовлетворили. Как бы там ни было, он решил сменить тему:
- Ну ладно, вы тут дымите, а меня даже не приглашаете. А мне между прочим даже Розочка из медпункта посоветовала больше радиоцыгарок курить, после того Вислоцкого кратера. Получив сигарету, которую он упорно продолжал называть «цыгаркой», видимо пытаясь меня подколоть (родом я был из Чернигова, где и жил всё время до войны), он, глубоко затянувшись, выпустил на меня клубы дыма. В отместку я начал экстренный спуск с бархана с криком «берегись, тормоза сдали!».
Вот снегоход второпях скатился вниз и продолжил свой путь через Море. Теперь люди видимо решили избегать высоких холмов и, развив высокую скорость, машина виляла между подножий этих застывших волн. А в нескольких километрах от них, под толстым покровом снега лежал памятник великой человеческой цивилизации. Памятник падшему. Когда-то он сверкал тысячами чистых, отражающих свет солнца стёкол. Сейчас же, он погрузил свои пустые глазницы в снег, и только шпиль с его верхушки остался над поверхностью. Но природа брала своё – маленький, только зарождающийся бархан, перебегая с места на место накрыл шпиль, оставив на поверхности всего лишь двадцать-тридцать сантиметров стали.
Закончив обмениваться шутками с Каспаром, я погнал снегоход чуть ли не на полной скорости, ловко маневрируя у подножий барханов – за машиной наверняка сейчас тянулся длинный шлейф снежной пыли и мельчайших ледяных осколков. Я слыл отличным водителем далеко за пределами своей части, и могу заметить - вполне заслужено. Странно, хоть я никогда не водил снегоходы на своей родине, но за три года на базе посреди Белого Моря научился всем премудростям этого дела, а так, как половина планеты покрыта снегом и льдом, то на другие сухопутные средства передвижения, я уже не тратил своё время. Ещё более странно, что до войны я пренебрегал поездками на автомобилях, мало того – даже не сдал на водительские права. Впрочем, ясно, что белоснежные просторы, безлюдные и девственно чистые, привлекали меня куда больше, чем перегруженный и дымный городской трафик. Через полтора года упорных тренировок, я уже справлялся с самыми высокими барханами быстрее своих товарищей, мог прокатится с минуту на любом борту и даже прыгал с гор на горы с помощью реактивных пакетов, пока их не запретило правительство базы. Шутка ли – за все три года моей практики я наездил около 10-ти тысяч часов. Чуть ли не полтора года в снегоходе! Мои размышления о дальнейшей военной карьере прервал капитан:
- Влад, сбавь немного скорость.
- Есть.
- Мы скоро войдём в радиус примерного местонахождения обломков, не хочется их пролететь, да и сканер на такой скорости может ничего не заметить если их уже закрыло снегом.
- Вот незадача, что-то я действительно увлёкся. – Сказал я, слетая с барханчика и переключая передачу прямо в полёте. Через секунду я услышал негромкий хлопок и машину бросило в сторону.
Подчиняясь зловещей иронии судьбы, памятник человечеству сыграл злую шутку с его представителями. Сужающийся к концу шпиль погребённого здания пробил крепчайшую оболочку воздушной подушки по правому борту, но дальше разорвать её не смог. Прежде чем согнуть шпиль, снегоход весом в пять тон с лишком резко провернулся на нём направо и только тогда соскочил. По инерции он перевернулся несколько раз вокруг себя, взметая тучи снега, и чудом приземлился вниз подушкой. Воздуходувы не работали, а стёкла в кабине покрылись сетью крупных трещин.
Читаем дальше:Продолжение.
31 марта 2007
Комментарии [5]